Эмоциональная фокусированная терапия пар или новая наука о любви Сьюзан Джонсон

Автор: Микаэлян Люси Львовна

Забытая переменная

Близкие отношения как живые существа – рождаются, растут, развиваются, нередко проходя периоды кризисных изменений, могут болеть, выздоравливать, могут и умереть, и могут выйти за пределы индивидуального существования их создателей. Кажется, существует несчетное количество объяснений, почему люди сходятся, живут вместе и чувствуют себя счастливыми друг с другом, несмотря на…(вспомните три привычки своего партнера, кажущиеся вам совершенно невыносимыми; теперь вспомните три свои естественные и невинные черты, по непонятным причинам выводящие вашего партнера из себя). Объяснениям, почему люди, прожив вместе год, пять (десять, тридцать) лет, могут считать свой брак неблагополучным,  тоже нет числа.  Обычно «причиной» оказывается другой, причем в «черный список» попадают примерно те же качества партнера, которые в лучшую пору отношений казались особенно привлекательными. «Она такая живая и непосредственная – она инфантильная и непредсказуемая», «он такой уравновешенный и спокойный – он бесчувственный и ограниченный», «о, она/он творческая личность – он/она безответственный эгоист». Бывает, люди располагают причину внутри себя: «я неуверен в себе»; «я мало зарабатываю»; «я потолстела»; «у меня было трудное детство»; «мне сложно достичь оргазма». Или дело в том, что: «случился кризис среднего возраста, выросли дети, умерли родители»; «ее мать уже полгода живет с нами»; «у нас маленькая квартира»… Можно потеряться в нагромождении деталей и частных случаев, а между тем речь идет о, возможно, самом важном и самом насущном, о том, что сильно влияет на нашу жизнь, и на что мы так хотим повлиять – о любви двоих.

До недавнего времени в области психологического знания не было четких ответов на вопросы: в чем суть взрослых любовных отношений? Что такое здоровый брак и в чем причина супружеского неблагополучия? В чем состоит помощь психолога в ситуации нарушенных отношений в паре? Возможно, все дело в неразрешенных детских конфликтах, отыгрывающихся во взрослых отношениях; или партнерам недостает умения договариваться; или в семьях работают механизмы межпоколенной передачи, определяющие  ролевые модели супругов; или причина в нарушении здоровой иерархии в семье; или в борьбе за власть; или во всем вышеперечисленном… Читая научное и научно-популярное,  можно испытать такое же, как и в беседах с родственниками и друзьями, недоумение и разочарование: «вроде бы хотели больше узнать о любви, и где же здесь о любви!?».

Ситуация начала меняться в середине 80-ых годов прошлого века и продолжает активно меняться в настоящее время. Среди множества психотерапевтических школ и направлений появился новый интегративный подход -- эмоционально-фокусированная терапия пар (ЭФТ) . ЭФТ опирается на теорию привязанности, разработанную  английским психологом Джоном Боулби в середине XX века, которая впоследствии была эмпирически подтверждена и расширена на область взрослых близких отношений, и разделяет философию и практику гуманистического и системного направления в психотерапии. Сейчас над совершенствованием ЭФТ работают клиницисты, теоретики и исследователи по всему миру, но «мамой» подхода, его лидером и вдохновителем была и остается канадский психолог д-р Сьюзан Джонсон .

В одном из своих интервью Сью отвечает на вопрос «что же такое здоровый брак» следующее : «Это хороший вопрос.  Если бы вы спросили меня лет пятнадцать назад, я бы, наверное, ответила: не знаю. Но после того как было поведено огромное количество исследований и социальными психологами, и людьми вроде меня, у нас есть ответ на этот вопрос. Все исследования говорят, что есть нечто очень важное, что делает брак здоровым. Нельзя сказать, что в здоровом браке люди не ссорятся, все пары ссорятся; или что вы должны во всем походить на своего партнера, во всех парах между супругами есть различия; дело не в этом. Важнейшей составляющей здорового брака является эмоциональная отзывчивость.

Что же такое эмоциональная отзывчивость? Это когда между вами достаточно доверия, когда ваши отношения эмоциональные: даже если вы не соглашаетесь друг с другом или ссоритесь, вы, тем не менее, достаточно доверяете друг другу, чтобы повернуться друг к другу и приблизиться друг к другу в те моменты, когда это по-настоящему важно. Это то, что мы называем надежной привязанностью .

В своей практике, а я уже больше двадцати пяти лет работаю с неблагополучными парами, я помогаю супругам увидеть, как они застревают в негативных эмоциональных и поведенческих паттернах, а потом помогаю им сблизиться друг с другом, эмоционально откликнуться на потребности другого и создать между ними надежную и безопасную эмоциональную связь.
Если вы спросите людей, что же самое главное в браке, они ответят примерно следующее: если я могу обратиться к своему супругу в важный для меня момент и спросить: «Ты сейчас со мной? Придешь ли ты, если я позову? Я для тебя на первом месте? Позаботишься ли ты обо мне?». Так вот, в здоровых браках ответом на эти вопросы будет несомненное «да».

Если у вас есть ощущение, что в вашей жизни есть такая связь, вы можете справиться практически со всем. Мы работам с людьми с такими проблемами, как инсульты и инфаркты, с теми, кто пережил онкологические заболевания, с ветеранами военных действий в Ираке. И поразительно наблюдать, как супруги могут поддерживать друг друга и делать друг друга устойчивее в самых сложных жизненных ситуациях при условии, то между ними есть безопасная эмоциональная связь. Вот что такое счастливый брак.

И, между прочим, мы знаем, исследования нам это показывают, что если у вас есть такая связь, такой брак, это делает вас более уверенным в себе человеком, более успешным в работе, вы лучше справляетесь со стрессом, даже здоровье у вас лучше. Вот что такое счастливый брак.
И напротив, и это тоже результаты исследований, если вы находитесь в эмоциональной изоляции, у вас в два раза больше шансов пострадать от сердечного приступа или инсульта. В целом, люди, не имеющие надежных эмоциональных связей, больше болеют и раньше умирают.

Вот почему безопасная эмоциональная связь так важна, вот почему это базовая вещь; и это то, чем может стать любовь во взрослых отношениях. То есть теперь мы знаем, что такое счастливый брак. Хорошая новость состоит еще и в том, что мы не только знаем, что такое счастливый брак, но и то как сделать так, чтобы это случилось. Мы, действительно, знаем, как сделать брак счастливым».  

«Ты меня любишь?»

Безопасная эмоциональная связь, эмоциональная отзывчивость (можно еще добавить эмоциональную вовлеченность и эмоциональную доступность) – этими словами можно описать психологический термин «надежная привязанность», изучению которой были посвящены работы английского психолога Джона Боулби. Есть история, как его жена, послушав изложение новой  теории мужа, воскликнула «так это же теория любви!». Но любовь и наука были в то время очень далеки друг от друга, а у Боулби и так хватало сложностей с продвижением своих идей в профессиональной среде и в обществе; так или иначе, мы говорим о базовой мотивирующей силе, направленный на поиск и поддержание эмоционального контакта со значимыми другими и называем ее привязанностью.  Изначально внимание было обращено на узы, связывающие младенца и мать. Хотя Джон Боулби подчеркивал, что надежные эмоциональные связи необходимы нам на протяжении всей жизни, от колыбели и до могилы.

Привязанность формируется в раннем детстве из множества интеракций с главным заботящимся о младенце человеке, и обычно этот человек – его мать. Качество ранних отношений формирует внутренний мир ребенка, мир его переживаний себя и окружающего мира, и образ отношений между собой и другими. Это эмоциональный ландшафт внутри каждого из нас, который может походить на зеленые холмы, на горные ущелья, на каменистую пустыню. Ранние отношения – это  и наша разной степени благоприятности среда обитания, приспособиться к которой – императив выживания. И мы выживаем, становясь теми, кем стали и впоследствии сами строим отношения, опираясь на то, что имеем и умеем. Если добавить музыкальные ассоциации (Сью Джонсон называет эмоции музыкой любовных отношений), можно представить гармоничную мелодию, рваный ритм, напряженную тишину или какофонию. Привязанность формируется в тот период, когда у ребенка нет слов и эпизодической (связанной с конкретными ситуациями) памяти. Привязанность – это скорее ощущение и переживание, которое лучше почувствовать, чтобы лучше понять.

Подумайте  о близком и значимом человеке, представьте, как он выглядит, во что одет, чем занят. Три полных вдоха и выдоха помогут сфокусироваться на внутренних переживаниях. Теперь, удерживая во внимании отношения с этим человеком, спросите себя: «Могу я положиться на тебя? Если будет, действительно, нужно и я позову, ты придешь? Я для тебя на первом месте?». Вы можете почувствовать немедленный ответ в середине груди, в районе солнечного сплетения, в животе, в горле, в ногах  – первой реакцией будет телесный отклик, который оформится либо в «несомненное да», либо в «я сомневаюсь», либо в «скорее всего, нет». Ответов, как можно увидеть, конечное число и переживаются они по-разному. «Да» соответствует надежной привязанности и дает ощущение спокойствия и уверенности в себе, в партнере, в отношениях. Вы можете почувствовать такое «да» в теле, например, в груди может стать тепло. «Сомневаюсь» и ближе к «нет» откликаются тревогой, подавленностью или отсутствием чувств, а отношения переживаются, как будто в них есть трещина – это проявления ненадежной привязанности.
В целом, в угрожающих ситуациях, а ощущаемая хрупкость  значимых отношений – это, безусловно, угроза, мы склонны к двум типам реакций, связанных с гиперактивацией или дезактивацией на телесном уровне. Можно бежать, преследовать или замирать, отстраняться. Причем важно субъективное переживание «я теряю тебя или отношения с тобой», которое особенно болезненно испытывать, находясь в физической близости со значимым человеком. Если другой присутствует физически, но отсутствует эмоционально, то «контакт» с ним переживается как сообщение: «между нами нет связи, ты не для меня ничего не значишь, не существуешь!». Попробуйте в течение двух минут рассказывать собеседнику, демонстрирующему полное равнодушие застывшим выражением лица, волнующую вас историю. Попробуйте также в течение двух минут никак не реагировать на эмоционально наполненный рассказ собеседника.  И вам, как рассказчику, через несколько секунд захочется перестать говорить, отвести взгляд, взять другого за плечи и хорошенько встряхнуть, заплакать, убежать. Либо, если вы замерший слушатель, вам может захотеться улыбнуться, начать кивать, засмеяться или хоть как-то отреагировать на эмоционально-наполненный рассказ, либо прекратить эксперимент, отвернуться, сосчитать до ста, посмотреть на часы, выйти из комнаты. Мы социальные существа и быть в эмоциональном контакте с другими – наша базовая потребность, то, что делает нас людьми. Фрустрация этой потребности в близких отношениях – вызывает негативные эмоции, негативное восприятие своего партнера, себя, самих отношений, это стресс для нервной системы – это и есть проблема, нуждающаяся в исправлении, трещина или поломка, требующая починки.

Представьте, что вы слышите такую беседу супругов .

Жена: Ты меня любишь? (обвинительным тоном)
Муж (напряженно): Конечно, люблю, сколько раз я могу тебе об этом говорить?
Жена: Ну да, но я так не чувствую (слезы на глазах, смотрит в пол, отворачивается)
Муж (раздраженно вздыхает): Слушай, ну тогда это уже твоя проблема. Если ты не чувствуешь, что тебя любят — я ничем помочь не могу (говорит учительским тоном, упрямо сжимает рот)
Жена (срываясь на крик): Конечно. Это моя проблема, да? К тебе никакого отношения не имеет, да?  Отгородился от меня трехметровой стеной, и это не твоя проблема. Ты — эмоциональный инвалид. Ты сам в жизни никогда ничего не чувствовал, ни одной настоящей эмоции!
Муж: Я отказываюсь говорить в таком тоне. Это иррационально. Бессмысленно (его лицо ничего не выражает).
Жена (с горечью в голосе): Конечно. Так всегда. Ты выставляешь стенку. Ледяную. Потом я устану и сдамся. Потом ты захочешь секса и подумаешь, что я, в конце концов, не такая уж плохая!
Муж (отворачиваясь): С тобой бессмысленно разговаривать. Как на войне под пулями. Ты такая агрессивная…

Какие эмоции, предположительно, испытывает каждый из них? В каком поведении обнаруженные вами эмоции себя проявляют? Как в этом случае реагирует другой супруг? На чьей стороне вы себя почувствовали? Переживания кого из супругов кажутся понятнее? Как вы обычно реагируете в напряженных ситуациях – скорее как муж, или скорее как жена? Представьте себя на месте жены, а потом на месте мужа. Как переживается хрупкость отношений в первом и втором случае? Из «роли» жены и из «роли» мужа попробуйте ответить на вопрос: «что мой партнер мог бы сейчас сделать, чтобы мне стало чуть легче, чуть спокойней?»
Между хаосом и стагнацией

У живых существ есть удивительная способность – поддерживать внутреннюю стабильность при изменениях в окружающей среде, необходимую для нормального функционирования. Например, мы потеем, когда на улице жарко. Пот испаряется с поверхности кожи и охлаждает ее, что позволяет избежать перегрева и сохранить температуру тела, какой нужно телу для слаженной работы всего того, что работает у нас внутри, причем без нашего осознанного участия и контроля. В биологии такая способность к саморегуляции называется  динамическим равновесием, или гомеостазом. Но оказывается, закон гомеостаза действует не только в живой природе, но и в отношениях между людьми. Люди объединяются в группы для решения каких-то важных задач, а потом группа становится новым живым организмом, стремящимся к стабильности и сохранению себя как целостной единицы.


В области психологии подобные взгляды появились в середине XX века, что привело к рождению нового направления, а именно системной семейной психотерапии, рассматривающей семью как живую систему, в которой действует закон гомеостаза, сохраняющий ее стабильность, и закон развития, приписывающий  расти, меняться. Гармоничное взаимодействие закона гомеостаза и закона развития поддерживает оптимальное функционирование семьи – получается достаточно гибкости, чтобы не закостенеть, и достаточно связности, чтобы не рассыпаться.  

С точки зрения системного подхода, семья – это система, состоящая из элементов-людей и связей между ними -- отношений. Нарисуйте два кружка и соедините их линией – так выглядит ваша пара в системном ракурсе. Представьте, что это рентгеновский снимок, не претендующий на передачу вашей личностной уникальности и индивидуальности вашего партнера. Обратите внимание на линию между кружками. Из какого она материала? Возможно, она как паутинка, или как железный рельс, или как веревка с узлами. Или это что-то пластичное, способное растягиваться, сжиматься и не рваться. Надежную привязанность иногда называют резиновой, подчеркивая гибкость и стабильность отношений в паре. Такая связь дает нам возможность быть то ближе, то дальше, она дает возможность быть вместе и быть разными, она как танец с чередой тесных объятий и размыканием рук. В таких отношениях можно дышать. В таких отношениях не одиноко. Такие отношения достаточно устойчивые – они могут выдерживать нагрузки, связанные с появлением детей, сменой работы, переездами и другими жизненными переменами. Такие отношения переживаются как большая ценность. В них хочется быть, хочется за ними ухаживать. Забота о таких отношениях становится чем-то естественным, имеющим смысл и приносящим удовлетворение. Можно надеяться, что переживание близких и безопасных отношений, пробужденное этим описанием и слаженное действие законов гомеостаза и развития из теории семейных систем – как две стороны одной медали, или как субъективное переживание объективного явления – создадут более полную картину надежной привязанности между партнерами.

Но закон гомеостаза поддерживает стабильность отношений не зависимо от того насколько они надежны, безопасны или доверительны. Даже если в самой глубине я не ощущаю, что любима, ценна или могу быть понята, а мой партнер не уверен в собственной нужности, важности и возможности быть принятым, закон гомеостаза работает на поддержание нашей связи, такой, какая она есть, с трещинами, узлами, пустотами. Только в этом случае взаимодействие в паре образует негативный цикл, питаемый негативными эмоциями, проистекающими из неудовлетворенных потребностей привязанности межу супругами.

Воды!!!

Жена: у нас вроде все хорошо, он (муж) нормально зарабатывает, не пропадает в клубах, занимается с детьми, когда есть время. У нас дом загородом, дети на свежем воздухе, две машины. Моя мама говорит «ты заелась», да и сама я иногда думаю, что, может, у меня плохой характер, и я придираюсь. Но вот вчера он не привез питьевой воды. И позавчера не привез. Вода кончается, детям нечего пить, мне нужно обед готовить, для этого тоже нужна вода. Я видела, что вода скоро закончится, попросила его съездить. Это было три дня назад. На следующий день опять попросила. Вчера решила – сама поеду. Он меня остановил, сказал что привезет, но не прямо сейчас. Стоит ли говорить, воды так и нет. Я так не могу больше. Мне, правда, проще, когда он в командировках, по крайней мере, тогда понятно, что делать, когда вода заканчивается.
Муж: да съезжу я за твоей водой. Подумаешь, проблема…

Возможно, проблема, действительно, не в воде, а в том, как супруги общаются друг с другом. Они как будто заходят в тупик, из которого не могут найти выхода. Представьте человека, вот он идет по улице, и на его пути оказывается стена дома, которую нужно обогнуть или припаркованный автомобиль, который нужно обойти. Но вместо маневра человек упирается в препятствие, пытается сдвинуть его с места, тратит много времени и сил, а потом разворачивается и уходит. Такая сцена может показаться нелепой наблюдателю, более успешному в передвижениях по улицам. В проблемных отношениях происходит нечто похожее, только перед препятствием застревают уже двое. Более того, они невольно сами создают препятствие, перед которым  застревают. В приведенном выше примере жена настаивает, муж уклоняется, жена преувеличивает, муж преуменьшает. Чем больше давления с ее стороны, тем больше отстранения с его стороны. И наоборот, чем больше он отстраняется, тем больше она преследует. Танец задает движения партнеров, что воссоздает танец. Похоже на детскую игру, если бы не негативные эмоции, которые испытывают оба и не ощущение одиночества вдвоем, переживаемого каждым в одиночку. Оказываясь пойманными в ловушку негативного цикла, супруги не видят для себя иной возможности, как настаивать и отстраняться. Удивительным может показаться и то, что когда один партнер пытается повести себя иначе, другой начинает активно препятствовать таким попыткам, видя в них угрозу отношениям, и ситуация возвращается к прежнему, пусть не очень счастливому, но устойчивому положению.

Пол Вацлавик, американский психолог и психотерапевт, применивший системный подход к межличностным коммуникациям, говорил об изменениях первого и второго порядка. Изменения первого порядка – это изменения в одном из элементов системы. Изменения второго порядка – это изменения в самой организации отношений между элементами. Для достижения значимых изменений должны произойти изменения второго порядка, то есть должен поменяться сам сценарий отношений. Иначе в силу действия закона гомеостаза, изменения первого порядка будут поглощены проблемным сценарием. Например, муж охотно съездит за водой по первой просьбе жены, желая угодить ей. Но трудно поверить, что такой поступок полностью ее успокоит. Или жена мягко спросит у мужа, когда ему удобно поехать за водой, желая поберечь его. Вряд ли муж почувствует себя в безопасности и перестанет отстраняться. Даже если супруги договорятся друг с другом о конкретных действиях в ситуациях, когда дома заканчивается вода, могут возникнуть разногласия по поводу того, как и кто определяет, что вода заканчивается. Если осталась одна бутылка – значит ли это что пора переходить к выработанному плану действий? А если две, а если три? По сути, спор идет не об определении минимального количества воды, а об определении себя в отношениях и самих отношений.

Как могли бы выглядеть изменения второго порядка в отношениях этой пары? Или, как супруги могли бы перейти от негативного цикла к позитивному? Как выглядит цикл позитивного взаимодействия, или отношения между супругами, основанные на надежной привязанности?

Остаться в живых

Жена: подумаешь, я чуть-чуть опоздала.
Муж: не чуть-чуть, а на пятнадцать мин.
Жена: На десять.
Муж: На пятнадцать. Можешь проверить, в телефоне, по времени отправки сообщений.
Жена: зачем же, раз ты уже все проверил и точно знаешь, что прав. Даже если я опоздала на пятнадцать минут, в чем проблема!?
Муж: проблема в том, что ты все время опаздываешь, а я как дурак жду тебя на улице, хотя мог бы спокойно заниматься своими делами дома.
Жена: не мог бы. Потому что ты мне десять раз позвонил и написал, что пора выходить.
Муж: не десять….
Жена: чего ты добиваешься?
Муж: чтобы ты признала, что опоздала.
Жена: я же признала уже, что опоздала, а мы все продолжаем и продолжаем это обсуждать последние полчаса!
Муж: потому что ты все время опаздываешь, и тебе наплевать, что я как дурак жду тебя на улице.
Жена: ну, можешь не ждать, раз такой умный…
Муж: и не буду в следующий раз. Только как бы ты сама добралась  до …, если даже адрес не потрудилась узнать?

Так может продолжаться часами, пока у кого-то не кончится терпение, и тогда хлопают двери, кто-то уходит «пройтись и подышать», а кто-то плачет, уткнувшись лицом в подушку. Или кто-то запирается в ванной и уже там плачет, включив воду, чтобы не было слышно снаружи, а другой в попытках отключить все свои мысли и чувства, включает телевизор, компьютер, игровую приставку. Каждый отстаивает себя в споре, а согласиться с другим – все равно, что проиграть. «Я не покажу тебе своей слабости, иначе я не выдержу следующей стычки!». И каждый переживает собственную уязвимость в одиночку, отгораживаясь от супруга.
Нередко психологи видят в такого рода взаимодействии исключительно борьбу за власть, упуская из виду, что борьба за власть не только делает отношения небезопасными, но и возникает как реакция на небезопасность.

Нашим поведением управляют разные мотивационные системы, имеющие разное назначение. Например, можно представить себе ситуацию на работе, когда я претендую на более высокую позицию или на повышение зарплаты, но мой начальник не обращает внимания на мои притязания. Тогда я смотрю по сторонам – есть ли на рынке труда интересующие меня вакансии. Предположим, нашлись. Мне нравится мое нынешнее место работы, тут все знакомо и привычно, отношения с коллегами приемлемые, но, с другой стороны, мне нужно расти профессионально, а это сейчас более вероятно на новом месте. Я бы с радостью осталась на прежнем месте, если бы там нашлась подходящая для меня должность, а «нет - так нет», буду менять место работы, хотя и жаль, и страшновато. Подобная логика, поддерживающая мои индивидуальные потребности в социальном статусе, росте и достижениях, может оказаться уместна в профессиональной среде и весьма проблематичной в семейных отношениях. Близкие отношения отличаются от социальных прежде всего тем, что в семье на первом месте находятся потребности в совместности, в ощущении «мы», в привязанности и заботе. В конце концов, муж и жена, спорящие о том, на сколько минут опоздала жена, изначально намеревались вместе поехать в гости, чтобы вместе провести время с друзьями. Но потом как будто забыли об этом, загнав друг друга в крайне неприятное и небезопасное место, где не остается ничего другого как бороться за собственное выживание, причем именно ближний оказывается тем  врагом, от которого нужно защищаться, чтобы выжить.

Цикл негативного взаимодействия, в который оказывается вовлеченной пара, представляет последовательность обвинений другого и защиты от обвинений посредством обвинений в ответ. При этом, как можно заметить, супругам не удается быть чуткими к эмоциональным потребностям друг друга. Так обычно и происходит, когда все силы уходят на совладание с собственными сложными переживаниями. Боль, гнев и в особенности страх способны настолько сузить восприятие, что у нас не остается эмоциональных и интеллектуальных ресурсов для того чтобы поставить себя на место другого и представить себе, например, что чувствует жена, слыша в очередной раз «ты опоздала», и как «ты опоздала» ей воспринимается. Или что чувствует муж, который в очередной раз ждет жену, которая не только регулярно опаздывает, но и как будто не видит никакой проблемы в неудобстве, причиняемом своим поведением близкому человеку.

Кто виноват  

Саша и Маша вместе шесть лет, в браке три года, сейчас им обоим слегка за тридцать, оба родом из одного северно-промышленного города, познакомились в студенчестве и начали жить вместе после окончания институтов. Саша – младший ребенок в родительской семье, у него есть старшая сестра, родители живут вместе. Маша – единственный ребенок в семье, ее родители в разводе, мама живет одна. С отцом Маша не общается, с матерью регулярно разговаривает по телефону и навещает несколько раз в году. По словам Маши, она сильно не ладила с мамой, когда была подростком, но довольно рано начала сама зарабатывать и жить отдельно, и отношения улучшились. Саша описывает обстановку в семье как нормальную; «нормальность» состоит в том, что никто ни к кому не особо не приставал, каждый был занят своим делом. Четыре года назад Маше предложили высокооплачиваемую работу в центральном офисе компании, в филиале которого она работала в родном городе. У Саши не было четких перспектив, чем заниматься в Москве, тем не менее, он решился на переезд. Сначала было тяжело – приходилось снимать квартиру и жить на Машину зарплату. Саша быстро устроился на работу, на мало оплачиваемую и не по специальности – но иначе им не на что было бы снимать жилье. Несмотря на финансовые трудности, отсутствие круга общения и непривычность нового места, от этого времени у пары остались хорошие воспоминания. «Мы так ценили выходные дни, когда можно было проводить время вдвоем. Мы ничего не делали, лежали в обнимку на диване, смотрели старые фильмы, готовили вместе, вместе мыли посуду, просто были вместе». Постепенно материальная сторона жизни стала налаживаться. Саша сменил работу на более подходящую, Маша стала руководителем небольшого отдела, супруги купили машину в кредит и завели кошку. Но разладились отношения. Сейчас Маша недовольна тем, что Саша ведет себя как капризный ребенок, сваливает на нее неприятные домашние обязанности, не проявляет инициативы в семейных делах. Сашу беспокоит их интимная жизнь, по его словам «Маша никогда не хочет секса».

Маша: Он не чистит кошачий лоток. Ждет, пока я это сделаю. Хотя он знает, что я брезгливая и как мне трудно этим заниматься. Мне кажется, что мужчина должен быть в семье главным. А главный – это тот, у кого больше ответственности. И кто делает неприятные вещи сам, без напоминания. Конечно, живи я одна, я бы справилась. Но я и так много с чем справляюсь на работе, руковожу людьми, говорю всем, что они должны делать. Дома я хочу чувствовать себя маленькой, слабой. Не все время, конечно, но хотя бы иногда. Мне не просто перестать быть руководителем, делегировать что-то и не контролировать. Я хочу этому научиться, но он не дает мне такой возможности. Я хочу, чтобы ты был мне опорой, чтобы я могла к тебе прислониться. Тогда, возможно, и сексуальная жизнь у нас бы наладилась.
Саша: Я не считаю, что убирать за кошкой – это супер-мужское поведение. У нас (в семье родителей) было заведено, что все занимаются домашними делами на равных. Я и так выношу мусор, чищу раковину, делаю многое из того что тебе неприятно. А с сексом я по-всякому пробовал, ты все равно не хочешь. С этим я ничего не могу поделать.
Маша: У меня опускаются руки. Возможно, я вышла замуж не за того человека. Ты сваливаешь все на меня! Как будто это только моя проблема. То, что я не хочу секса.
Саша: Но я, действительно, ничего не могу сделать с тем, что ты не хочешь. Ты сказала, что тебе неприятно, когда я к тебе «пристаю», и я перестал приставать. Думаешь, мне легко? Ты постоянно придумываешь мне задания, что я должен сделать, и чтобы я ни сделал, все недостаточно. У меня тоже опускаются руки.
Маша: Я всегда мечтала, чтобы ради меня старались, хотела почувствовать себя прекрасной дамой, ради которой рыцарь совершает подвиг, поэтому мне так важно, чтобы ты сделал что-то, что для тебя сложно. А ты сдаешься после первой неудачи.
Саша: …а я мечтал быть рыцарем, которого прекрасная дама вдохновляет на подвиг, а не отчитывает за каждый промах и не припоминает потом «а вот ты тогда не справился, и тогда не справился».

Выходит, у них общая мечта, супруги даже описывают ее похожими словами: вдохновляющая дама и вдохновленный рыцарь. Что же случилось с вдохновением?
Маша: вдохновение было, когда мы только переехали.
Саша: точно было. Хотелось что-то делать, было куда стремиться. А теперь рутина заела, прихожу с работы и хочется одного – лечь и чтобы никто не трогал.
Маша: …и с сексом так же. Сначала было интересно, потом стало скучно, все одно и то же, рутина, а потом и вовсе расхотелось.
То есть, виновата рутина и скука?

«Распаковка» скуки

Можно вслед за парой погрузиться в размышления о том, что яркие переживания в браке не вечны, и что семья не для того чтобы было весело, или подумать о том, почему супруги не заводят детей, вот были бы дети, скучно точно не было бы. Вероятно, направление наших мыслей будет зависеть от наших представлений о самом браке, основанных на личном опыте, опыте окружающих людей, от культурных и социальных установок. «Влюбленность  длится не больше трех лет», «моногамия убивает витальность отношений», «хорошую вещь браком не назовут» -- причем подобные утверждения существуют как бы «в тени» массового сознания, а «на свету» традиционному браку (моногамному, с одним партнером на протяжении всей жизни) приписывается наибольшая ценность, и если у вас не так, значит, вы с чем-то не справились и, вероятно, что-то не так с вами. «Общеизвестное» теневое о браке изобилует  намеками на «врожденное» гендерное неравенство, что с неиссякаемым юмором обыгрывается в анекдотах разной степени пристойности.

-- Чем вы кормите мужа?
-- Да что сами едим, то и ему даем.

Или:
Когда изменяет мужчина, это «мы …», а когда женщина, то «нас …».
И это при том, что большинство из нас на сознательном уровне считает отношения между женщинами и мужчинами равноправными, а открытые заявления противоположного к счастью и в большинстве случаев воспринимаются как маргинальные.

Что если на время отвлечься от противоречивых установок, идеалов и от подшучиваний над идеалами, и прикоснуться к живым переживаниям супругов, чьи отношения попали в ловушку рутины и скуки?

-- Когда Маша говорит «стало скучно, рутина, расхотелось», как вам это слышать?
Саша: никак. Слышал это не раз. Привык.
-- Привыкли слышать «скучно, расхотелось»?
Саша: привык (опускает глаза). Раньше было тяжело, а теперь все равно (машет рукой).
-- Прямо сейчас вы как будто отмахиваетесь от этого «тяжело»…
Саша: ну да, так проще, если не принимать близко к сердцу…
-- Проще отстраниться, не чувствовать, иначе тяжело…
Саша (раздраженно): но ведь это несправедливо! Я все время должен заслуживать ее расположение, проходить проверку на пригодность! Не уберешь за кошкой, и все, провал. И ведь ничего не докажешь, она любого переспорит…

Чувствовать себя нежеланным в близких отношениях, действительно, тяжело и больно. Жить на грани провала тревожно. У каждого из нас есть свои способы обезопасить себя от уколов боли и страха. Мы ведь одеваемся, чтобы не замерзнуть, и чтобы не пораниться. Интересно, что защищающие нас «одежды» тоже сотканы из эмоций. Только это другие, более переносимые эмоции, более привычные для переживания, которые дают нам хоть какую-то возможность действовать, дают ощущение контроля, дают ощущение, что мы как-то справляемся. Можно отстаивать свое и себя в споре, например. Или закрываться, уходить в себя и выходить из контакта. Проблема лишь в том, что защищаясь в близких отношениях, мы «защищаемся» и от самой близости, приглашая в семейную жизнь раздражение, разочарование и скуку.

Маша: да, я хочу, чтобы ты старался. И не понимаю, почему  у тебя опускаются руки. Конечно, мне не хочется секса с тобой таким, избегающим сложностей и прячущимся от проблем!
-- Что-то в словах Саши вызывает протест, недоумение? Что-то сложное вы слышите в его словах.
Маша: я слышу, что я виновата. Что я плохая, сварливая. Он либо молчит, либо недоволен, и если делает что-то, то, как будто, из одолжения.
-- Делает из одолжения…
Маша: как будто я ему в тягость (плачет). Как будто я неподъемная ноша, и он несет ее до поры до времени…
-- Я в тягость, ему со мной тяжело, это так тяжело чувствовать, тяжело и страшновато?
Маша: иногда я боюсь, что он бросит меня, что ему надоест со мной возиться!
-- И вы отстаиваете себя в споре, как будто доказываете ему «не такая уж я плохая», призываете его быть сильным, а для вас, Саша, это выглядит как поток претензий и недовольства, от которого хочется отмахнуться, и руки опускаются. То есть чем больше вы (Маша) доказываете, тем больше вы (Саша) отстраняетесь?
Саша: иногда я пытаюсь защитить себя, но она не слушает. Так что дома я стараюсь помолалкивать.
Маша: Он молчит с недовольным видом, и мне становится не по себе, я пытаюсь выяснить, что не так. Что опять не так.
Саша: А я уже жду очередной претензии, что я что-то сделал не так, и чтобы не было ссоры, не говорю лишнего.
Маша: так мы и живем, каждый в своем недовольстве.
-- Вы (Саше) пытаетесь сохранить мир в семье и отстраняетесь, вы (Маше) пытаетесь достучаться до него, злитесь и критикуете? И, кажется, вам обоим очень одиноко…
Маша (Саше): мне так не хватает тебя, я так скучаю по тому времени, когда, несмотря на бытовые трудности, мы проводили время вдвоем…

Что делать

Слово «эмоция»  латинского происхождения. Как и слово «моцион». В английском языке emotion и motion (чувство и движение) выглядят еще более похожими.  В эмоциях заложена тенденция к действию, о чем мы знаем не из словарей, а из повседневного опыта.

Страх, например, побуждает к бегству или замиранию. Гнев побуждает к борьбе или защите. Удивление – к исследованию. Радостью хочется делиться. Печаль вызывает желание искать поддержку или отстраняться. Когда нам стыдно, хочется спрятаться, есть даже выражение «провалиться под землю» от стыда.

Ученые выделяют шесть базовых, или универсальных эмоций, присущих всем людям, не зависимо от пола, возраста, национальности или культурной принадлежности: это страх, гнев, печаль, стыд/отвращение, радость, удивление. Базовым эмоциям столько же лет, сколько нашему виду (и даже больше, в чем можно убедиться, наблюдая за высшими млекопитающими), этим можно объяснить их универсальность, проявление вскоре после рождения, уникальное выражение лица, врожденный неврологический базис и социальную функцию, помогающую выживать и воздействовать на других.

Когда мы чувствуем, мы чувствуем себя живыми. Однако в списке базовых эмоций только радость и удивление (две эмоции из шести) воспринимаются как позитивные. Можно вспомнить и о светлой печали («…на холмах Грузии лежит ночная мгла, шумит Арагва предо мною. Мне грустно и легко, печаль моя светла, печаль моя полна тобою… »), но в целом при наличии выбора мы предпочитаем радоваться, а не грустить. Если посмотреть на чувства в целом, то получится, что чувствовать не очень неприятно.

Возможно, дело в том, в процессе эволюции акцент делался на видовом выживании, а не на радости конкретного индивидуума. Представьте наших давних предков, идущих по саванне.  И вдруг кто-то отстал. Ребенок, женщина с ребенком на руках, кто-то кто болен или ослаб. Шансы выжить в дикой природе в одиночку были весьма не высокими. Если же удавалось позвать на помощь, привлечь внимание соплеменников и получить их заботу и защиту, шансы на выживание (и, следовательно, на передачу своих генов следующим поколениям) возрастали. Мы потомки тех выживших, позвавших на помощь. Но как же громко они, должно быть, кричали.
В психологии есть термин “attachment panic”, паника привязанности. Эволюционное приспособление, побуждающее отчаянно звать на помощь и стремиться к фигурам привязанности в моменты опасности и крайней нужды. Безусловно, наш мозг разительно изменился с доисторических времен, но не в тех его областях, что отвечают за выживание. Как и в самом начале нашего существования, так и сейчас, восстановление контакта с фигурой привязанности, особенно в стрессовых ситуациях, приносит огромное облегчение, успокаивает нервную систему, дает ощущение спокойствия и безопасности.  Контакт с фигурой привязанности --  естественная защита от тревоги и уязвимости. Позитивные привязанности в любом возрасте, подобно безопасной гавани (этот образ использовал Джон Боулби),  защищают нас от повседневных стрессов и экзистенциальной неопределенности, и являются оптимальной средой для жизни и развития каждого из нас.

Если же фигура привязанности воспринимается как недоступная, ненадежная или непредсказуемая, успокоения не происходит. Паника привязанности дремлет где-то в глубине, создавая ощущение небезопасности в отношениях. Если представить переживание близких отношений  в виде дома, то в фундаменте такого дома есть трещина, в которой поселились страхи. Более того, ненадежность ранних привязанностей, закладывающая неустойчивый фундамент нашего «я», делает нас уязвимыми и в дальнейшем. Во взрослых близких отношениях мы склонны  воспринимать неоднозначное поведение нашего партнера однозначно и негативно: «ему все равно», « он меня не любит», «он со мной не считается», тем самым невольно углубляя и трещину в нынешних отношениях и в себе самой. Если в общении с близким человеком у вас появляется ощущение собственной не-ценности (не-значимости, не-хорошести, не-заметности), как вы, скорее всего, отреагируете: какое выражение будет на вашем лице; какую позу примет тело; что вы скажете; о чем промолчите; что сделаете? Как может воспринять такую реакцию  ваш партнер? Какое «сообщение» о себе он получит? Как отреагирует?

Можно сказать, что надежный или ненадежный стиль привязанности формируется в близких отношениях, и впоследствии формирует близкие отношения в соответствии с первоначальным сценарием, тем самым воспроизводя сам себя. Существуют исследования, показывающие 75% совпадения стиля привязанности у матери и ее первого ребенка в возрасте одного года. Основанием для оптимизма в данной ситуации служит 25% несовпадения в случае ненадежной привязанности, а также понимание того, что если нечто формируется в значимых отношениях, то оно же может быть изменено в других значимых и эмоциональных отношениях. Кроме того, современные исследования эффективности психотерапии привязанности, в частности эмоционально-фокусированной терапии пар, уверенно говорят о том, что безопасная эмоциональная связь  – не миф, и не далекая мечта, но, скорее,  достижимое за ограниченное время изменение отношений, происходящее не столько посредством осмысления или изменения поведения (хотя это тоже происходит и тоже важно), но прежде всего через вчувствование в собственные переживания и в переживания партнера.

Страхи привязанности

В близких отношениях мы боимся быть отвергнутыми, быть покинутыми, боимся не соответствовать ожиданиям партнера, боимся все испортить, боимся быть нелюбимыми, боимся быть ненужными и неценными, боимся чувствовать себя управляемыми, контролируемыми. Так происходит потому, что именно в этих отношениях мы так хотим чувствовать себя понятыми, принятыми, любимыми; мы хотим, чтобы наш партнер замечал в нас хорошее и показывал что замечает; мы хотим признания и подтверждения собственной значимости; мы хотим близости.  Потому что это самые важные для нас отношения.

Обусловленная нашей социальной природой паника привязанности распадается на разные страхи, специфичность которых в свою очередь обуславливается нашим индивидуальным опытом, полученным в нынешних и в более ранних близких отношениях. Когда мы любим, мы уязвимы, и не важно, сколько нам лет – пять, пятнадцать, тридцать или семьдесят.

В отношениях с ненадежной привязанностью живут страхи, отражающие и выражающие  эмоциональную небезопасность отношений. Подобные страхи предупреждают о том, что мои потребности, адресованные близкому человеку, могут не удовлетворяться. Их следует отличать от страхов за собственную безопасность, которые более чем уместно чувствовать, если в ваших близких отношениях происходит физическое или эмоциональное насилие. В последнем случае страх отражает реалистичность угрозы; бояться, если ваш партнер использует свою силу и власть против вас, более чем уместно. Если вы не чувствуете страха в подобных отношениях, вы будете снова и снова подвергаться насилию и использованию. Нужно начать бояться, чтобы начать себя защищать. Другими словами, под угрозой могут оказаться либо мои потребности в близости, любви и принятии, либо я сама.

Укол страха  может быть непосредственной реакцией на поведение партнера, воспринимающееся как угроза отношениям. Например, в пылу спора муж скрещивает руки на груди и говорит плачущей жене, что с него довольно, и что он больше не собирается ее утешать. Жена замирает в кресле, краснеет и взмахивает руками. Страх , испытываемый женой,  в конечном итоге свидетельствует о значимости отношений.  Однако часто эта реакция оказывается не замеченной обоими партнерами. Хозяин страха не замечает что боится: первичная эмоция быстро затеняется вторичной, более привычной и более приемлемой для переживания. Жена опускает глаза и говорит: «Я не могу это слышать, это невыносимо». Вторичная эмоция «подвигает» партнера к определенной поведенческой реакции, что в свою очередь служит тревожным сигналом для второго партнера. Жена смотрит в окно и вздыхает. Первичная эмоция  второго партнера прячется под покровом его эмоций совладания, приводящих к защитному поведению, которое в свою очередь наносит удар по безопасности отношений. Муж молчит. В комнате повисает тягостная тишина. Оба выглядят подавленными. Похоже, для обоих супругов отстраниться и выйти из контакта – привычный способ не чувствовать и не показывать свою уязвимость в те моменты, когда потребности привязанности не удовлетворяются. Когда подобное взаимодействие происходит дома, они могут не разговаривать неделями .

Кто же виноват? Тот, кто начал первым? Откуда в этом случае вести отсчет? И что изменится, если точка отсчета будет найдена, учитывая, что сам процесс поисков сопровождается тревожными сигналами и порождает новые и новые точки небезопасности для обоих супругов.
Мы устроены таким образом, что когда происходит что-то неприятное, мы склонны искать причины случившегося. Неприятное – это в большинстве случаев реакция на фрустрацию наших желаний. Другими словами, мы хотим чего-то, не получаем, и испытываем негативные чувства. Как будто мы идем по дороге к некоей цели и встречаем на своем пути препятствие. Если препятствия нет, то и думать особенно не о чем. Возможно, можно подумать о том, как повторить приятную прогулку на следующий день. Если же мы встретили препятствие, то мы начинаем думать; можно предположить, что мышление является реакцией на фрустрацию наших нужд и желаний. Мы ищем причину, или камень, о который споткнулись. Потому что предполагаем, что успешный поиск поможет нам устранить помеху и получить желаемое. Так устроен наш ум и его глубинная логика. За миллионы лет эволюции мы поразительно преуспели в такого рода мышлении – оно изменило наш мозг и показало себя эффективным для достижения конкретных целей и преодоления сложностей. Однако будучи перенесенным в область близких отношений, подобное мышление приводит к поиску виноватого, к обвинениям и самообвинениям, и в конечном итоге к эмоциональной небезопасности отношений.

Сью Джонсон, рассказывая о безопасных отношениях привязанности, подчеркивала, что способность повернуться друг к другу в трудные моменты говорит о доверии в паре и делает отношения безопасными. Звучит парадоксально – ведь когда нам страшно, хочется убежать, спрятаться, замереть. Или начать защищаться. И то, и другое может помочь, если мы путешествуем по джунглям, а за ближайшим кустом прячется дикое животное. Ни то, ни другое не поможет нам восстановить контакт с близким человеком.

Что будет, если жена из приведенного выше примера, повернется к мужу и скажет: «когда ты говоришь, что не будешь меня утешать, мне, действительно, больно? Что случится между супругами, если муж скажет: я не знаю, как успокоить тебя, у меня не получается, мне от этого плохо? Или жена скажет: в такие моменты я чувствую, что теряю отношения с тобой, тебя теряю, мне страшно? Или муж скажет: я злюсь, чувствую, что опять не справился, мне нужно время, чтобы успокоиться?

Может показаться, что от партнеров требуется почти сверхъестественная способность по распознанию оттенков собственных переживаний. Исследования  изменений, происходящих в процессе терапии привязанности, показывают избыточность этого требования.  В кабинете психолога в безопасной обстановке у людей достаточно хорошо получается замечать, что они злятся, обижаются, боятся, замирают. Как будто никто раньше не интересовался их переживаниями, вот они и не привыкли обращать на них внимание.

Скажите ему… скажите ей

Ирина и Кирилл  вместе восемь лет, у них двое детей семи и трех лет. Семья живет загородом, в коттеджном поселке. Кирилл работает в банке в Москве, Ирина занимается детьми и домом.  Обычно Кирилл возвращается домой поздно. Обычно Ирина в это время укладывает детей спать. Кирилл заходит в детскую. «Тише, разбудишь» , «ну вот, опять разбудил», «можно подумать, тебе утром вести старшего в школу» -- по его словам, именно это он слышит от жены изо дня в день. Кирилл старается не мешать. Приходя с работы, он ждет, пока жена закончит свои занятия и выйдет к нему. Дождаться не всегда удается. «Я так устаю за день, что иногда засыпаю, пока их укладываю, нет сил встать. А когда все-таки выхожу к мужу и пытаюсь рассказать, как прошел наш день, он не слушает. Он может молча встать и выйти из комнаты» -- так, по словам Ирины, проходят их вечера. По выходным «он спит до полудня», «она по-прежнему занимается детьми», «потом он говорит, что ему надо в спортзал, в автосервис, к родителям», «она по-прежнему занимается детьми», «да, иногда мы всей семьей обедаем вне дома», во время обеда «он постоянно разговаривает по телефону», «да, бывает, мне по выходным звонят важные клиенты», «она по-прежнему занимается детьми», «да, ведь кто-то должен ими заниматься». Иринин рассказ происходит на повышенных тонах. Голос Кирилла звучит сдержанно. Ирина считает, что проблемы в их семье связаны с тем, что Кирилл «всегда поступает как ему удобно, как и его отец, избалованный его матерью»; Кирилл видит проблему в том, что Ирина «неправильно воспитывает детей, балует их и чрезмерно опекает, возможно, потому что в ее детстве родители ей особо не занимались, и теперь она пытается додать детям то, чего тогда не хватило ей. В процессе разговора напряжение между супругами растет: «она не самодостаточная и инфанильная», «он бесчувственный и зацикленный на себе», говорят супруги друг другу и друг о друге.
Теперь о чем они не говорят. Кирилл, приходя  домой, не говорит Ирине, что воспринимает ее «не шуми» как «я здесь лишний». Он также не говорит Ирине, что злится в такие моменты. Он также злится, когда Ирина пытается рассказать ему о своих волнениях, связанных с детьми, слыша в ее словах претензии и воспринимая их как «меня атакуют». Кирилл не говорит Ирине, что помимо злости он иногда чувствует смутное беспокойство: «кажется, она не очень счастлива со мной», «кажется, у меня не получается сделать ее счастливой». Кирилл не говорит Ирине, что нуждается в ее одобрении. Не говорит и о том, как он прячет от нее свои нужды и свое одиночество, «выключая» неприятные эмоции и переключаясь на практические дела и на безэмоциональные разговоры о делах.

В свою очередь Ирина не говорит Кириллу о том, как ей бывает одиноко, что она не чувствует, что Кирилл понимает каково ей, что критика Кирилла чрезвычайно ранит ее, и что его рациональные разговоры воспринимаются именно как критика, а иногда как «ему все равно каково мне»,  и тогда, в такие моменты, она чувствует себя маленькой, ущербной, виноватой. Ирина также не говорит, что, несмотря на все старания, она живет «на грани провала»  с ощущением собственной плохости и как матери, и как жены. И что она нуждается в поддержке Кирилла, несмотря на собственные несовершенства. Не говорит, что нуждается в близости с ним. Не говорит и о том, как ей было бы трудно прямо попросить об этом.

Почему же так трудно прямо и открыто сказать, что мы нуждаемся друг в друге? Что случится, если Кирилл повернется к жене, решится посмотреть ей  в глаза и скажет: «когда я возвращаюсь домой вечером, мне бывает не по себе. Ты так занята или так устала, что у меня возникает ощущение, что я тут лишний, и что я нужен тебе только как источник материальных средств или «для галочки» в графе «муж и отец моих детей». И еще я злюсь и сдерживаю свою злость, чтобы ситуация не вышла из-под контроля. Я не показываю тебе, что мне одиноко, и что от этого мне грустно и обидно, и что я злюсь. Это, во-первых,  как-то не по-мужски, а во-вторых, зачем я тебе буду нужен такой слабый. Вместо этого я стараюсь отвлечься, делаю что-то, больше работаю…»?
Если не говорить, то общение происходит по предсказуемому сценарию, или образует цикличную последовательность во взаимодействии супругов. Кирилл не показывает своих переживаний, Ирина воспринимает такое поведение как «ему все равно», обижается, злится, отстраняется или жалуется, чувствуя себя не нужной, не ценной, одинокой, и переключается на заботу о детях. Со стороны они могут казаться вполне благополучной семьей с традиционным разделением зон ответственности. Он добытчик, она хранительница очага. Безусловно, данные  роли могут быть удобны как для слаженного функционирования семьи, так и для самих носителей этих ролей. Это привычно и понятно, нечто похожее было и в семьях родителей Ирины и Кирилла. На языке системного подхода, это проявление действия закона гомеостаза, сохраняющего стабильность семейной системы и способствующего ее целостности, самосохранению, выживанию. Но счастье далеко не всегда является побочным продуктом выживания; счастье в близких отношениях строится из другого «материала», который Сью Джонсон определяет как эмоциональную вовлеченность, эмоциональную доступность, эмоциональную отзывчивость, доверие, связь, любовь.

Уязвимость и эмпатия

Если все же сказать… «Она посмеется надо мной», «она не поверит», «она использует мою слабость против меня», «я буду чувствовать себя жалким», «я не выдержу интенсивности своих чувств», «я не знаю что я чувствую», «ей это не интересно», «я уже говорил», «наши отношения изменятся непредсказуемым образом», «пусть она скажет первая». Похоже на рискованное путешествие в новую и неизведанную территорию. И, действительно, риск есть. Риск связан, в первую очередь, со знакомством с собственной уязвимостью. Хотя страх, преувеличивая риски, предсказывает катастрофические последствия для отношений и для  собственного Я. Нужна немалая смелость для того, чтобы заглянуть вглубь себя, увидеть собственные «непарадные стороны», признать их своими, а не чем-то чуждым и как будто «наведенным» извне. Показать их близкому человеку.  Отнестись к ним с сочувствием и пониманием особого рода, который в психологии описывается термином «эмпатия».

Эмпатия в отношениях между людьми – это процесс, который можно описать как «я чувствую, что ты чувствуешь, что я чувствую». Во приведенных  ранее зарисовках проблемных отношений  есть одно важное сходство – отсутствие эмпатии между партнерами в ситуациях, когда партнеры по-разному воспринимают, переживают, оценивают что-то, затрагивающее их обоих.
Эмпатии можно научиться. Обычно мы впитываем это умение в детстве, в отношениях с  достаточно чуткими и внимательными к нашим нуждам взрослыми. Если мы выросли в эмпатичной обстановке, нам не составит большого труда поставить себя на место другого, почувствовать что чувствует он, не путая, однако,  свои личные переживания с переживаниями близкого человека в данный момент. Эмпатия – это мостик, не отменяющий  различия, и не возводящий непроницаемые стены между людьми, когда различия обнаруживаются. Эмпатия соединяет, не упраздняя нашей отдельности и индивидуальности.

Об особенностях эмпатии, ее целительных свойствах и об отличиях эмпатии от других видов взаимодействия прекрасно рассказывает американский психолог Брене Браун . Итак, эмпатия – это способность встать на место другого человека. Способность принять его точку зрения как его личную правду. Не осуждать близкого человека при обнаружении различий между ним и мною – что непросто. Возможно, склонность осуждать связана с тем, что осуждая, мы надеемся изменить точку зрения другого в сторону нашей собственной, и тем самым устранить различия и исправить ситуацию. В конечном итоге мы стремимся помочь. Проблема здесь в том что, помогая таким образом, мы невольно игнорируем переживания другого человека.  Эмпатия же предполагает, что мы можем распознавать эмоции собеседника и быть способным им сопереживать. Эмпатия – это  чувствовать «вместе с» человеком.

Представьте кого-то, сидящего в глубокой яме. Он кричит оттуда: «я застрял! Здесь темно! Мне страшно!» . А вы спускаетесь к нему и говорите: «я понимаю, какого тебе в этой яме. Ты не один там, я с тобой».

Помимо склонности осуждать («ну конечно, не удивительно, что ты в яме, тебя предупреждали, что этим все и закончится»), мы часто прибегаем к симпатии. Симпатия – это когда человек сидит в темной яме, а мы кричим сверху: «О! Плохо там, да? Ну да ладно, бутерброд хочешь?». Другими словами, мы пытаемся отвлечь человека от его переживаний. Добавить в бочку дегтя ложку меда.
Например: «у меня был выкидыш!» -- «ну, хотя бы ты знаешь,  что можешь забеременеть!»; «мне кажется, мой брак распадается» -- «ну хотя бы ты была замужем»; «моего сына вот-вот выгонят из школы» -- «зато твоя дочка учится на одни пятерки». Эмпатический отклик никогда не начинается с «ну хотя бы».

Эмпатия – это выбор, и делая этот выбор, мы становимся уязвимыми. Чтобы сопереживать, а не осуждать, не отвлекать от переживаний и не давать советы в попытках исправить ситуацию, нужно вспомнить что-то личное, какие-то моменты, когда мы испытывали похожие чувства. У кого из нас не бывало ощущения беспомощности, безысходности, отчаяния, тоски? Кто из нас не знает, каково это, оказаться в тупике и не видеть из него выхода? В конце концов, любой  опыт является комбинацией шести базовых эмоций, присущих всем людям. И если у нас хватит решимости, мы способны заглянуть в себя, обнаружить в своих воспоминаниях похожую «яму», спуститься в нее и сказать, например: «даже не знаю, что на это сказать, но я так рада, что ты поделилась этим со мной». Потому что на самом деле, никакие пусть даже самые правильные слова, не могут улучшить ситуацию. А эмоциональная связь с другим человеком может.

Окно толерантности  или котелок с эмоциями

Если взять лист бумаги, нарисовать на нем три горизонтальные линии, написать сверху  «гипервозбуждение» (или хаос), а внизу «гиповозбуждение» (или ригидность), то свободное место между верхней и нижней полосой и есть окно толерантности или оптимальный диапазон нашего функционирования. Эта область соответствует относительно спокойному состоянию, при котором мы можем и чувствовать и думать, слышать слова собеседника и адекватно их воспринимать. Мы способны действовать, и действовать обдуманно, а не исключительно импульсивно. Окно толерантности допускает существование различных вариантов. Например, что-то в словах близкого человека меня задело, но, возможно, он не хотел меня обидеть? Жена выглядит недовольной, но, возможно, она устала на работе? Мне хочется рассказать мужу о том, как прошел мой день, но, возможно, лучше отложить разговор, раз он сейчас смотрит игру любимой футбольной команды?

Другими словами, окно толерантности – эта наша способность регулировать собственное эмоциональное состояние и поддерживать относительно безопасный эмоциональный контакт с другими людьми. Нужно отметить, что большую часть времени мы справляемся с этими задачами.
Однако в стрессовых ситуациях (будь то серьезные неприятности на работе, школьные проблемы у детей, переезды, болезни близких, супружеские конфликты) наше состояние меняется и перемещается к верхнему или нижнему краю окна толерантности. В случае реакций на стресс гипервозбуждением, эмоции выплескиваются через край, человеку становится трудно регулировать свое состояние своими силами, и он ждет и настоятельно требует, чтобы его партнер стал внешним ресурсом, чтобы он успокоил, поддержал, решил проблему. И что, наверное, самое важное для человека в таком состоянии, так это почувствовать, что его партнеру не все равно, что тот эмоционально затронут происходящим. Если второй партнер склонен к реакциям гиповозбуждения, или к автоматическому подавлению эмоций в ситуации стресса, то он выглядит все сдержаннее и отстраненнее, в то время как первый пытается до него достучаться.  Постепенно оба партнера сдвигаются к верхнему и нижнему краю своих окон толерантности. Их контакт становится дополнительным источником стресса, вместо того чтобы быть источником успокоения. Следующий за этим разрыв контакта (будь то открытый конфликт, или одностороннее «пойду-пройдусь» или «уеду к маме») оставляет обоих супругов в эмоциональном дистрессе за пределами окна толерантности. Каждый оказывается на дне собственной темной «ямы», причем в одиночестве. Через какое-то время общение восстанавливается, но, как часто говорят супруги: «мы больше не касались этой темы», имея в виду повод, приведший в действие негативный цикл и последующее эмоциональное переполнение.

«Вернуться к этой теме» будет проще, если супруги заметят, что эмоциями переполняются оба. Если представить нашу способность контейнировать (выдерживать и регулировать) эмоции в виде котелка, то у партнера со склонностью к гипервозбуждению на котелке подскакивает крышка, а котелок партнера со склонностью к гиповозбуждению больше напоминает скороварку с высоким давлением внутри и с завинченной крышкой сверху. Воображаемый диалог котелков в негативном цикле мог бы быть следующим: «мне не хватает моего котелка, из него вот-вот все выплеснется, помоги!» -- «мой котелок тоже не справляется, вот-вот взорвется, подожди!». Открытый диалог котелков или способность к взаимной эмпатии их хозяев – важный шаг к тому чтобы остановить негативный цикл и перейти к качественно другому виду общения.
Негативные циклы бывают разными

Если приглядеться к проблемному взаимодействию супругов, то можно обнаружить конечное число различных негативных циклов, в которые они попадают, и которые невольно и создают. Самый распространенный и устойчивый цикл – это «преследование-избегание». Чем больше один партнер требует, тем больше второй партнер отстраняется. Чем более эмоциональным становится первый, тем более рациональным второй. Один партнер пытается сблизиться, но делает это таким способом, что второй отстраняется. Если спросить у людей, какую цель они преследуют в такие моменты, они могут ответить: «я чувствую что наши отношения под угрозой, и пытаюсь достучаться до него» и «я чувствую что наши отношения под угрозой и пытаюсь сохранить мир любой ценой». В роли преследующих партнеров чаще, но далеко не всегда, оказываются женщины, в роли отстраняющихся, с частыми исключениями, мужчины. Слово «роль» используется здесь не случайно. Преследование или отстранение в близких отношениях не является чертой характера или психологической патологией – скорее, это позиция, который занимает один супруг по отношению к другу, когда отношения попадают в негативный цикл. Позиция первого партнера «переводит» второго во взаимодополняющую  позицию. И позиция второго партнера «переводит» первого в занятую им позицию. Получается цикл, замкнутый круг, без начала и без конца, в описании которого слова «первый партнер» и «второй партнер» используются лишь для простоты изложения. Устойчивость позиций поддерживается проблемным взаимодействием, присущим каждому партнеру способом реагировать на стрессовые и неоднозначные ситуации (гипервозбуждением или гиповозбуждением), а также ожиданиями, которые люди возлагают на близкого человека: «если она меня любит, то догадается без слов что мне от нее нужно»; «он должен обо мне заботиться, когда мне это необходимо и как мне это необходимо». А если нет, то значит, он (она) меня не любит, не ценит, я не нужен, я не нужна. Кто этот человек, угадывающий желания без нашей помощи и удовлетворяющий их в точном соответствии с нашими представлениями? Кто мы в отношениях с таким человеком? Проблема тут не в самой схожести с безоблачными детско-родительскими отношениями, а, скорее, в долженствовании и в том, как мы справляемся возникающей, рано или поздно,   фрустрацией наших ожиданий. Представления, что другой «должен»,  делают нас пассивными или требовательными, неоправдавшиеся ожидания пробуждают сильные негативные эмоции -- и то, и другое подкрепляет занимаемые позиции отстранения или преследования, уменьшает наши эмпатические способности и закручивает новый оборот негативного цикла.

Помимо взаимодополняющего преследования и отстранения отношения могут попадать под влияние циклов «нападение-нападение» или «отстранение-отстранение». Частые открытые конфликты, в которых супруги изо всех сил отстаивают себя и настаивают на своем, и крайне негативные эмоции, которые они при этом испытывают, действуют разрушительным образом на привязанность в паре, что часто приводит к недолговечности таких союзов. Супруги могут расстаться физически, но эмоционально не завершить свои отношения и продолжать их после развода, споря о детях, деньгах, имуществе.  Взаимное отстранение можно наблюдать, когда изначально преследующий партнер утрачивает надежду на близость и начинает отстраняться. Супруги, описывая такие отношения, часто говорят о параллельных существованиях, что они живут как соседи. В типичном цикле «преследование-отстранение»  также случаются непродолжительные вкрапления взаимных нападений и отстранений. Представьте себя на месте отстраняющегося партнера: вы чувствуете, что на вас нападают, вы защищаете себя и отношения, делаете шаг назад, потом еще шаг, и в какой-то момент упираетесь в стену. И тогда вам не остается ничего кроме того чтобы драться! После таких вспышек супруги могут не разговаривать какое-то время и переживать в одиночестве и в уверенности, что другому все равно, и тогда в их отношения вмешивается цикл взаимного отстранения. Однако находиться физически рядом с близким человеком и при полном отсутствии контакта настолько мучительно, что общение восстанавливается через какое-то время и на относительно безопасные темы благодаря инициативе одного или обоих супругов.

В каком бы негативном цикле мы не находились, мы зажаты нашими эмоциями и реакциями в рамки суженного восприятия и стереотипного поведения. Наши усилия достичь близости и спокойствия парадоксальным образом ведут к новым виткам негативного цикла и только отдаляют нас от цели. Наше поведение оказывает сильное влияние на партнера, даже если нам кажется, что это не так. Если мы думаем, что нашему партнеру безразличен эмоциональный  аспект отношений, это не так. Если мы думаем, что,  надавив чуть сильнее, мы достигнем безопасного эмоционального контакта, это не так. Любое движение в негативном цикле подчинено логике негативного цикла и только закручивает сам цикл, оставляя и нас, и нашего партнера в изоляции. Когда мы начинаем это замечать, с каждым разом все яснее и яснее, точка приложения наших усилий меняется: мы больше не подливаем масла в огонь, а стараемся остановить предсказуемо негативное развитие событий и прибегаем к помощи нашего партнера, вместо того чтобы прямо или косвенно бороться с ним. Отношения становятся более спокойными и осознанными, они причиняют меньше болезненных переживаний, однако, как говорят многие супруги: «отсутствие негатива – это еще не позитив». И правда, снижение напряжения в паре является очень важным и необходимым условием для установления близости, но не самой близостью.

«Когда мы не ладим»

Ниже приводится практическое упражнение для пары , взявшейся за изменение отношений. Отношения нередко попадают под влияние негативных циклов. Цикл – это повторяющиеся негативные действия, чувства и мысли у обоих супругов, которые вызывают ощущение неблагополучия или супружеский кризис. Первый шаг к тому, чтобы выйти из кризиса, заключается в том, чтобы увидеть, понять и распутать эти негативные клубки. Для этого вашей паре могут пригодиться следующие вопросы. Но сначала посмотрите на список типичных действий, чувств и ощущений, чтобы напомнить себе, что вы чувствуете и как ведете себя, когда не ладите между собой.

Я часто реагирую (опишите свое поведение)……………………………..
Мой партнер реагирует (опишите его поведение)………………………………
Когда мой партнер так реагирует, я часто чувствую (опишите свои чувства и ощущения) ……………………………………
Когда я это чувствую, я воспринимаю себя (какой образ вы подобрали бы для описания себя в такие моменты) …………………………………………….
Когда я это чувствую, я больше всего нуждаюсь в ………………………………………..
Когда я реагирую так, как я это обычно делаю, мой партнер, скорее всего, чувствует (предположите) …………………..
Опишите повторяющийся негативный цикл: как вы и ваш партнер невольно запускаете негативные действия, чувства и мысли друг друга.

Что я делаю: нападаю;  избегаю конфликта; становлюсь холодным и безучастным; обороняюсь; замираю; ухожу; я больше молчу, отстраняюсь и не хочу продолжать обсуждение; я обычно злюсь, критикую, пытаясь добиться ответа от моего партнера; я избегаю обсуждения наших отношений; я часто хочу заставить моего партнера обсуждать наши отношения.

Что я чувствую: чувствую себя покинутым, мне страшно, мне одиноко, чувствую себя как на экзамене, чувствую злость, чувствую, что на меня нападают, что меня критикуют, что меня контролируют, чувствую растерянность, чувствую разочарование, чувствую, что со мной не считаются, чувствую пустоту, чувствую слабость, чувствую, что меня переполняют эмоции, чувствую себя виноватым, чувствую боль или обиду, чувствую безнадежность, чувствую, что провинился, а чем именно – не понимаю, чувствую, что я не в счет, что меня игнорируют, что меня не видят и не слышат, чувствую себя неудачником, чувствую себя неадекватным, мне грустно, не могу собраться с мыслями, не могу взять себя в руки, что меня не понимают, я немею, чувствую себя отвергнутым, чувствую себя ранимым, очень нервничаю, чувствую себя маленьким и незаметным, чувствую, что цепляюсь за партнера, чувствую унижение, чувствую себя нелюбимым, чувствую себя нежеланным……

Ощущения в теле: сердце выпрыгивает из груди, давление в груди, напряжение во всем теле, ком в горле, дискомфорт в животе, слабость, тошнота, сжимаются челюсти, болит голова, кровь приливает к лицу.

Удалось ли заметить, в чем больше всего вы нуждаетесь во время семейных неурядиц?
Как вы полагаете, в чем больше всего в такие моменты нуждается ваш партнер?

Сказать, а не отстраняться

Умение управлять негативными циклами приносит ощущение освобождения и дает возможность случиться чему-то новому, как во внутреннем мире партнеров, так и между партнерами. Если вы имеете склонность отстраняться и начали замечать это, вы также можете заметить, что негативные реакции вашего супруга связаны именно с вашим реактивным отстранением, даже если супруг не понимает в полной мере, что это не ваш осознанный выбор. И что его страдания связаны, прежде всего,  с тем, что именно вашего эмоционального присутствия ему так не хватает. Вы также можете заметить, что и у вас есть эмоциональные потребности, адресованные партнеру, которые вы обычно не вполне ощущаете и не выражаете, мечтая лишь об отсутствии негатива.
Иногда люди говорят, что говорить бесполезно. И что они убеждены, что не будут  поняты, как бы они ни старались. Не оставляя ни малейшего шанса для чего-то нового,  мы впускаем в отношения безнадежность, переживание, еще больше замыкающее в себе и увеличивающее эмоциональную изоляцию. Но разве безнадежность – это не страх надеяться?

«Когда ты критикуешь меня, мне по-настоящему больно». «Когда ты сравниваешь меня со своим отцом, я чувствую себя неудачником». «Когда ты смотришь на меня таким взглядом, мне хочется убежать». «Я все время чувствую себя плохим, и это приводит меня в отчаяние». «Я чувствую себя попрошайкой, постоянно ищущим твоей благосклонности». «Я как будто на экзамене, который все время проваливаю». «Я хожу на цыпочках, чуть что, и ты недовольна». «Я не хочу больше ходить на цыпочках, не хочу больше чувствовать себя плохим и что-то тебе доказывать». «Я и сам знаю, что не идеален, и никогда не стану супер-героем из модной обложки». «Если у меня не все получается, это не значит, что я не стараюсь». «Я хочу быть близким с тобой, только не все и не всегда будет по-твоему». «А секс – это не только, как ты говоришь, мое эгоистичное удовольствие, но и близость, которой мне так не хватает». «Я хочу, чтобы ты замечала хорошее во мне и верила в меня, этого так давно не было».

Смелость заявить о себе достойна подлинного уважения. Подобный шаг труден еще и потому, что не все опасения рискующего партнера оказываются необоснованными. Привычный сценарий  отношений, привычные ролевые распределения создают устойчивое восприятие себя и другого, чему в настоящий момент бросается вызов. Когда ранее отстраняющийся партнер выходит из укрытия, критикующий партнер не верит своим глазам и ушам. «Это тебе не хватает близости!?». «Это тебе одиноко!?». От ранее отстраненного супруга требуется определенная доля настойчивости в не-отстранении. «Вот про такой тон голоса и такое выражение твоего лица я и говорю». «Я сказал, что хочу близости с тобой, и ты недовольна. Мне трудно это выносить». «Ты никогда мне не говорил таких слов!» «Кто это сейчас рядом со мной!?». «С кем я жила все эти годы?». Постепенно сквозь гнев критикующего партнера проступает растерянность. Он уже не выглядит таким опасным для первого партнера, что прибавляет ему уверенности и позволяет все больше проявлять себя в отношениях.

Просить, а не требовать

На первый взгляд может показаться, что супруг, привычно занимающий критикующую позицию, только и делает, что сообщает о своих нуждах в отношениях. Возможно, слова «тебя постоянно нет дома», «твои друзья (твоя работа, твой интернет, твоя мама) для тебя, конечно, важнее», «ты не проводишь времени с детьми», «ты бесчувственный», «тебе нужен только секс (порядок в квартире, еда в холодильнике)» и подразумевают «я чувствую себя одиноко», «я хочу близости с тобой», «я хочу чувствовать, что важна и нравлюсь тебе».  Однако такой способ достижения близости в большинстве случаев является реакцией в рамках негативного цикла и вызывает лишь дальнейшее отстранение партнера. Попытки сдерживаться и подбирать правильные слова не способны качественно изменить отношения. Хотя подобные старания важны, если вы не хотите нанести отношениям непоправимый урон. Брошенное в разгар конфликта «лучше бы я не выходила за тебя замуж», «если ты и дальше будешь…, я подам на развод», «собирай свои вещи и уходи» часто воспринимается не как желание изменить отношения, но как прямая угроза самому существованию отношений. Ваш партнер верит, что вы уйдете, потому что в такие моменты и он уязвим. Потом вы помиритесь, но может получиться как в анекдоте: «ложки нашлись, но осадок остался». Иногда критикующие партнера думают «если любит, то испугается и изменится», не учитывая что рядом с ними живой человек, и запас прочности его не безграничен.

Есть существенная разница между требованием и просьбой. Пока один из супругов занимает отстраняющуюся позицию, попытки сближения с ним легко приобретают форму требований и являются попыткой достучаться до эмоционально недоступного партнера. Представьте, вы пришли в гости, а дверь закрыта. Вы звоните, вам не открывают. Вы звоните еще раз, потом стучите, потом стучите и звоните, а оттуда доносится «никого нет дома» или «посмотри, как ты себя ведешь». Но двери все равно не открывают. По мере того, как партнер оставляет позицию отстранения, в отношениях с ним становится возможным другой контакт, который поначалу представляется непривычным и потому сложным. Критикующие партнеры, видя, что другой не прячется, сначала не верят изменениям и продолжают стучать по привычке. Или устраивают проверки своим супругам. «Ты должен звонить мне во время рабочего дня», «ты должен приходить с работы без опозданий», «ты должен проводить выходные только со мной» -- «и тогда я смогу тебе доверять». Слова «доверять» и «проверять», хоть и выглядят похожими, но эмоциональное наполнение у них разное. Проверки, или контроль, провоцируют защитную реакцию и являются шагами в воссоздании небезопасного цикла взаимодействия. Доверие же возможно, если пойти на риск и попросить из уязвимой позиции.

«Обычный вечер буднего дня. Муж занят своими делами. Я делаю что-то по дому. И вдруг ловлю себя на раздражении – ну вот опять, я одна с кастрюлями, а его как всегда нет рядом, и почему я должна заниматься хозяйством одна!? Чувствую желание поджать губы, а когда он наконец-то выйдет из комнаты и захочет ужинать, кинуть ему – ужин на плите – и уйти смотреть телевизор. Может быть, тебе просто одиноко? – говорит тихий голос внутри меня. Что если подойти к мужу и попросить – обними меня? Громкие голоса внутри меня говорят – он не обратит на тебя внимания, он занят, ему не до тебя. Будешь выглядеть глупо. А еще они говорят – подумаешь, ей одиноко, почему ты решила, что кто-то будет с тобой возиться, ты не маленькая, должна справляться сама, да и когда была маленькой, кому было дело до твоих желаний!? Разве кто-то обнимал тебя просто потому что тебе этого захотелось!? Разве ты когда-нибудь просила об этом!? И я пошла и попросила».

«Это было неожиданно. Я сначала насторожился, ожидая очередного поручения. Почувствовал себя виноватым непонятно в чем. Был готов разозлиться и дать отпор. Потом посмотрел на тебя. И вспомнил, как мы познакомились. У тебя было такое выражение лица, как и тогда. Трогательное, оно мне так нравилось, я так по нему соскучился. И мы обнялись».
О доверии

Когда отстраняющийся партнер вовлекается в отношения, а критикующий смягчается, между супругами становится возможным новый тип контакта, в который вовлечены оба, оба доступны и отзывчивы. Люди меньше заняты борьбой за утверждение себя и за определение отношений (кто  главный, кто слабый). Негативные циклы уступают место позитивным, основанным на взаимной заботе и сотрудничестве. Позитивные циклы, также как и прежде негативные, обладают свойством самоподкрепления и самовоспроизведения, однако их питают позитивные эмоции. Партнеры теперь охотно откликаются на нужды друг друга и способны прямо показывать свои  потребности. В отношениях растет надежная привязанность, укрепляющаяся с повторением позитивного опыта в общении.

Меняется и смыслы, приписываемые поведению другого. Муж задерживается дольше обычного на работе. Возможно дело в работе, требующей сейчас его большего участия, а не в том, что он меня не любит, или любит работу больше меня. Жена высказывает критические замечания. Возможно, в ее претензиях есть рациональное зерно, и ей не плевать на меня и на мои дела, но между нами вышло непонимание, которое можно напрямую обсудить между собой.

Отношения – двусторонний процесс. Меняя отношение к партнеру, мы меняем отношение к себе. Наконец-то мы можем почувствовать себя достойными любви и принятия. Мы становимся способными воспринимать любовь безусловно, несмотря на то что не всякое наше поведение будет безусловно принято другим. Потому что другой, так же как и мы сами, не является совершенным человеком, или воображаемым родителем с неисчерпаемым запасом эмпатии и терпения. Мой партнер оказывается более похожим на меня, чем мне представлялось прежде, и нужды наши похожи.

Негативные эмоции энергозатратны. Сдерживать их трудно, выплескивать рискованно. Когда общение становится более открытым и безопасным, можно направить свои силы на решение актуальных задач, стоящих перед парой на данном этапе их жизни. Выбор детского садика для ребенка, планирование отпуска, финансовые вопросы, общение с другими родственниками – решение житейских проблем перестает нести дополнительную эмоциональную нагрузку по определению своего места в отношениях и становится общей практической задачей, решаемой сообща.

Бывают также жизненные обстоятельства и их последствия, не устраняемые продуктивными совместными усилиями. Болезнь одного из супругов, невозможность иметь собственных детей, ограничения в сексуальной сфере, являющиеся следствием ранее пережитого насилия – подобные ситуации являются препятствием для развития семьи, для развития каждого партнера, для полного удовлетворения их потребностей. Надежная привязанность не устранит эти ситуации, но поможет супругам открыто их обсуждать и принимать без отрицания. И это лучше чем жить вместе, а переживать по отдельности.

Отношения с надежной привязанностью – это доверительные отношения. Доверие, скорее всего, существовало  в самом начале отношений, но качество доверия теперь другое. Это не воображаемое доверие из прошлого, когда мы еще мало знали друг друга и решились поверить в лучшее, это заработанное доверие, созданное совместными усилиями. Подобное доверие – большая ценность, которую жаль потерять и о которой хочется заботиться и впредь.

Жить вместе или жениться: мозг замечает разницу

В 2006 году американским нейроученым из университета Виржинии Джимом Коаном  было проведено первое в мире неврологическое исследование, демонстрирующее реакцию мозга на человеческое прикосновение в угрожающих ситуациях. В эксперименте приняли участие шестнадцать замужних женщин, которых подвергали безопасному, но чувствительному удару электрическим током в области лодыжек, в то время как они находились в аппарате магнитно-резонансного томографа. Когда испытуемые получали удар током в одиночестве, их мозг (точнее, гипоталамус --  небольшая, размером с миндальный орех, глубинная структура, ответственная за реакцию тела на стресс, включая повышение кровяного давления) загорался как салют на девятое мая. Женщины говорили: «да, мне больно». Если во время эксперимента испытуемую держал за руку незнакомец, реакция мозга и субъективное ощущение боли были несколько сглажены. В случае если испытуемую держал за руку муж, ее субъективное ощущение боли и реакция мозга на удар током находились в прямой зависимости от качества супружеских отношений. Другим словами, если женщина считала свои супружеские отношения счастливыми, прикосновение мужа в стрессовой ситуации действовало как успокоительное, и активность гипоталамуса менялась не сильно. Соответствующим было и восприятие электрошока: «да, это не очень приятно». Получается, что удовлетворяющие близкие отношения – это лекарство от стресса, и теперь мы знаем, что они буквально успокаивают наш мозг изнутри! Данное исследование также указывало на возможную связь между качеством близких отношений и физическим здоровьем, однако в нем приняли участие всего лишь шестнадцать испытуемых и только замужние женщины .

В последующих исследованиях к эксперименту, помимо женатых пар, были привлечены неженатые разнополые партнеры, живущие вместе, а также 26 однополых мужских пар. Однополые браки официально не разрешены в штате Виржиния,  однако половина испытуемых предъявляла свои отношения как брак в кругу друзей, знакомых и родственников, другая же половина говорила: «мы просто живем вместе». Так же как и в эксперименте 2006 года добровольцы подвергались удару электрического тока в трех различных ситуациях: во время процедуры они были одни, либо их держал за руку незнакомый человек, либо их держал за руку партнер. И снова во время угрозы электрошока гипоталамус испытуемых, состоящих в браке, был спокойнее, когда их держал за руку супруг. Тот же эффект наблюдался и в однополых парах, считавших свои отношения браком, несмотря на то что их брак не мог быть зарегистрирован  юридически, и не наблюдался у партнеров, живущих вместе и не считающих себя супругами.

Женатые и просто живущие вместе пары совпадали по продолжительности отношений и по степени удовлетворенности отношениями – единственное различие касалось того, как они воспринимали свои отношения .

Когда вы заявляете «мы просто живем вместе», это означает, что в ваших отношениях нет определенных обязательств. В английском языке такого рода обязательства описываются словом «commitment», не имеющего однозначного эквивалента в русском языке: это добровольно взятые на себя обязательства, ответственность по отношению к отношениям. Если вы не берете на себя такой ответственности, вы, с одной стороны,  не чувствуете себя запертыми в отношениях, но и вы немного на дистанции друг другом. Этой эмоциональной дистанции вполне достаточно для того чтобы в угрожающих ситуациях вы не обращались за облегчением стресса к своему партнеру на уровне глубинных мозговых реакций -- говорит Джим Коан.  Другими словами, если вы воздерживаетесь от брачных обязательств, вы не волне доверяете своему партнеру в минуты нужды и справляетесь в трудных ситуациях, полагаясь только на свои силы.

Похоже, наш мозг хочет гарантий, чтобы начать доверять партнеру, и заключение брака либо самостоятельное определение парой своих отношений как брака при невозможности заключить его официально, действует на мозг как разрешающий сигнал «доверять можно».

Любовные отношения как привязанность: важные идеи

Привязанность – это стремление искать и поддерживать эмоциональный контакт со значимыми другими, особенно актуальное, когда нам трудно, когда мы растеряны, расстроены, уязвимы. Привязанность обусловлена нашей социальной природой и является базовой человеческой потребностью от колыбели и до могилы.

Взрослые любовные отношения нередко начинаются с потока фантазий, надежд, ожиданий, адресованных другому человеку, которого мы толком не знаем, и больше говорят о нас самих, чем об объекте наших желаний. С течением времени (некоторые теоретики указывают срок в два года) отношения между партнерами приобретают характеристики привязанности.

Слово «привязанность» не имеет однозначно позитивной окраски. В отличие от слова «любовь». Привязанность нередко ассоциируется с привычкой и противопоставляется глубоким чувствам: «любит ли он меня, или просто привык?». Нередко привязанность воспринимается как незрелость и пагубная зависимость: «она не самостоятельная, все время чего-то от меня хочет, потому что сама не может». Между тем надежная привязанность – это безопасная эмоциональная связь и здоровая зависимость, вырастающая из эмоциональной доступности и отзывчивости обоих партнеров. Сомнения в собственной ценности в глазах другого и приравнивание собственной ценности к функциональности, умению делать что-то лучше другого, говорят, скорее всего, о тревоге партнеров и о ненадежности эмоциональной связи, нежели о проблематичности самой привязанности, как эмоциональной потребности.

Ненадежность привязанности  похожа на трещину в самом основании отношений. «Я не уверена, что ты придешь и будешь со мной, если я позову». «Я уверен, что не буду нужен тебе, если покажу свою слабость». На эмоциональном уровне трещина заполнена страхами, уходящими корнями в наше коллективное доисторическое прошлое и в индивидуальный  опыт наших ранних отношений с людьми, от которых мы зависели в детстве. Обычно мы не переживаем страх напрямую благодаря негативным вторичным эмоциям, делающим наши отношения не очень счастливыми, но по крайней мере предсказуемыми.

Эмоции содержат в себе тенденции к действиям, или к шагам в отношениях. Под влиянием негативных эмоций мы занимаем либо преследующую, либо отстраняющуюся позицию в близких отношениях. Как будто один партнер стоит у закрытой двери и стучит, а другой отвечает из-за закрытой двери «никого нет дома». Страхи привязанности, покрывающие их негативные эмоции, и обусловленное этими эмоциями поведение каждого партнера складывается в негативные паттерны взаимодействия, или в негативные циклы. Негативные циклы имеют стабилизирующую функцию, но они же углубляют трещину в фундаменте отношений и препятствуют безопасной близости на эмоциональном уровне. Наиболее распространенный паттерн – это преследование-избегание, хотя порой отношения подпадают под влияние паттернов взаимного отстранения, взаимного преследования или комбинированных паттернов, в которых партнеры меняются ролями.
Негативный паттерн (а не другой супруг или внешние обстоятельства) – главный враг близких отношений, поскольку он препятствуют удовлетворению наших нужд, и мешает чувствовать себя любимыми, ценными, понятыми, принятыми. Негативный паттерн может быть заменен на позитивный, движимый более мягкими и позитивными эмоциями, который побуждает внимательно относиться к своим нуждам и нуждам другого, заботиться и просить о заботе. Преобладание позитивных циклов и не застревание в негативных характерно для отношений надежной привязанности в паре. О таких отношениях хочется заботиться, в них хочется вкладывать свои силы. Надежная привязанность не только дает ощущение благополучия в отношениях, но и защищает от жизненных стрессов, угроз и неопределенности, буквально успокаивая наш мозг изнутри и полезна для физического здоровья.

Переход от ненадежной привязанности к надежной возможен. Он происходит постепенно. Негативный цикл – как снежная лавина, способная поглотить все хорошее в отношениях, поэтому сначала нужно обезвредить негативный цикл. Когда супруги ясно осознают бесперспективность повторений, и то, как они невольно запускают цикл, от которого потом и страдают, и как цикл не приводит к близости и взаимопониманию, они перестают вкладывать свои усилия в поиски виноватого, и цикл теряет свою силу и власть. В отношениях наступает затишье: преследующий партнер меньше преследует, отстраняющийся меньше отстраняется, но их позиции пока не изменились кардинально. Снижение напряжения -- еще не сама близость, но условия для возникновения близости.

Следующее поворотное событие – это эмоциональное вовлечение отстраняющегося партнера. Пока отстраняющийся партнер эмоционально закрыт, на невербальном уровне его поведение читается как сообщение: «между нами нет связи», что не оставляет шансов для смягчения критикующего партнера. Даже если вы просто скажете, что вам страшно под огнем критики и неудовольствия супруга, это способное кое-что изменить в ваших отношениях. Раньше вы так не говорили, ни себе, ни партнеру. А если вы скажете, что любите и дорожите своим мужем или женой, но некоторые его или ее поступки вас ранят, и вам, действительно, обидно, и тогда вы уходите в укрытие, пытаясь спасти отношения и залечить полученные раны, и это кое-что изменит. Если вы скажете, что не хотите больше прятаться, ходить на цыпочках и чувствовать себя плохим, и попросите супруга доверять вам чуть больше, и чуть меньше проверять, и это тоже кое-что изменит. Если вы будете последовательно придерживаться подобной линии поведения, это может изменить вас самого, и ваши отношения.

Смягчение критикующего партнера – следующий логичный шаг на пути к безопасной близости. Ранее отстраняющийся партнер смог заявить о себе и о вашей ценности для него. Дверь открыта, нет необходимости  в нее барабанить. Теперь можно не требовать, а попросить. Но вы не сразу это замечаете.  Кроме того, просить из незащищенной позиции рискованно и напоминает шаг в неизвестность. «Если я упаду, ты поймаешь меня?». «Нет-нет-нет, я не могу решиться, давай-ка я еще раз проверю твою надежность». Застревание в проверяющей позиции не приблизит вас к настоящей близости, которой вам так не хватает, и не избавит от необходимости сделать шаг навстречу партнеру. Когда вы все же решитесь и почувствуете, что близкий человек настроен на вас, слушает вас и старается понять, и что вы нравитесь ему такая, какая вы сейчас, между вами случится удивительное и волнующее событие – переживание близости и безопасности.  К нему захочется возвращаться снова и снова, будет обидно его потерять, и вы будете стремиться к этому переживанию, восстанавливать его, если что-то пойдет не так. Другими словами, вы и ваш партнер начнете естественным образом заботиться о новом виде контакта, и взращивать надежную привязанность в ваших отношениях, закрепляя ее позитивными циклами взаимного внимания и взаимной заботы.

Доверие – удивительная вещь. Доверие делает вас счастливыми в близких отношениях. Доверие успокаивает нервную систему в угрожающих ситуациях. Доверие делает вас открытыми новому не только в семье, но и в жизни в целом. Надежные эмоционально наполненные отношения – это доверительные отношения.

Брак – это не только социальный договор. Удивительным образом наш мозг отличает брачные отношения от жизни вдвоем без заключения брака. Мозг предпочитает брак.
Что еще почитать

О восстановлении близости в любовных отношениях на русский язык переведена книга Сью Джонсон: «Практика эмоционально-фокусированной супружеской терапии. Создание связей», изданная в 2013 году издательством Научный Мир, а также «Как стать эмоционально-фокусированным терапевтом. Сборник упражнений» того же автора и того же года выпуска.

Для широкой публики есть книги на английском языке“Hold me tight”, “Love sense”—автор д-р Сьюзан Джонсон.  На сайте международного центра по эмоционально-фокусированной терапии http://iceeft.com/ в открытом доступе размещены видео с выступлениями Cью,  информационные бюллетени, анонсы мероприятий по ЭФТ и полезные ссылки на профессиональную и популярную литературу